Вилла математика Гилберта, г.Светлогорск, ул.Гагарина, 5

Вилла
г.Светлогорск, ул.Гагарина, 5

"Мы должны знать, мы будем знать".
Давид Гильберт.
Мы оглядываемся в ушедшие столетия в поиске тех замечательных людей и событий, которые история подарила всему человечеству, чья жизнь была неразрывно связана с Раушеном, и является бесценным наследием Светлогорска.

(на снимке Давид у дома в Раушене, 1900 год)

Рядом с домом на улице Гагарина, 5 растёт старый бук. На его старом стволе и сегодня видны символы и знаки математической формулы. Кому в 19 веке его гладкая кора стала спасением, чтобы нацарапать открытие?
Тому, кто в будущем стал членом многих академий наук, в том числе Берлинской, Гёттингенской, Лондонского королевского общества, иностранным почетным членом Академии Наук СССР (1934г.), лауреатом премии Н. И. Лобачевского (1903 г.), почетным гражданином Кёнигсберга (1930 г),а в 1910 -1920 годы признан мировым лидером математики - его имя Давид Гильберт.

Давид​ родился 23 января 1862 года​ в​ Веллау​ (н.в. Знаменск) в семье окружного судьи Отто Гильберта и его супруги Марии Терезы, увлечённой философией, астрономией и простыми числами.
Вскоре после рождения сына, Отто Гильберт стал городским судьей в Кёнигсберге и семья​ переезжает в столицу в дом​ на Кёнигштрассе, 13.
Благодаря отцу раннее обучение Давида носило отпечаток прусских черт пунктуальности, преданности долгу, бережливости, усердия, преданности и уважения к закону.
Детство Гилберта, как и большинства подростков Кёнигсберга, прошло в атмосфере преклонения перед Кантом. Каждый год 22 апреля,​ в годовщину​ рождения великого философа, его склеп рядом с Собором, был открыт для публики. В такие дни Давид сопровождал свою философски настроенную мать, чтобы почтить память Канта,​ видел бюст со знакомыми чертами,​ украшенный в этот особый день​ свежим лавровым венком, и читал​ слова: "Величайшие​ чудеса суть звёздное небо надо мной и моральный закон во мне"​.
​ Первые уроки Давид получил дома от своей матери, а в восьмилетнем возрасте начал ходить в знаменитую частную гимназию Фридрихсколлегиум, где особое значение придавалось изучению древних языков. Давиду совсем не нравилась эта школа,​ единственный предмет доставлял ему нескончаемое​ удовольствие - математика, потому что она была "легкой и не требовала усилий".
Однако, с каникулами наступали светлые времена.
(на фото - вилла Гильбертов на генеральном плане Раушена в 1885 году)

На лето вся семья выезжала в Раушен, небольшую рыбацкую деревушку на берегу моря, где неподалеку от Мельничного пруда отец построил семейную виллу. Хотя позже это место стало популярным морским курортом, в то время его посещали немногие. Среди них была большая семья юриста Карла Шмидта. Его дочь Кёте, друг детства и юности Давида, позже, став знаменитой художницей Кёте Кольвиц, передавала то, что должен был испытывать и Давид: " дорога в Раушен занимала 5 часов, так как железной дороги в то время еще не было. Мы ехали в большой закрытой телеге с четырьмя или пятью рядами сидений. Задние сиденья снимали, чтобы освободить место для необходимых для отдыха вещей: постели, одежды, корзин, ящиков с книгами и вином. Впереди на высоком сиденье находился возчик. Ехать приходилось сначала по узким Кёнигсбергскимй улочкам, выезжать через лязгающие Трагхеймские ворота и,наконец,через весь Земландский полуостров. Недалеко от Сассау (н.в Заречное) можно было впервые увидеть море. Тогда, вставая на цыпочки, мы радостно кричали: море, море!" ...Никогда больше море не было ничем таким, как море у Земландского полуострова. От великолепия захода солнца, наблюдаемого с высокого берега, нас охватывал восторг, и когда мы снова видели это, бежали по пляжу, сбрасывая чулки и обувь, чувствуя холодный песок под ногами и слыша металлические шлепки волн."

Лето в Раушене было полно идиллии. Это был "детский рай" для приезжающих сюда, но в сентябре уже начинались школьные занятия.

В 1879 году Давид переходит в государственную Вильгельм - гимназию, где в его оригинальные способности были оценены по достоинству.
Осенью 1880 года он пришёл в Альбертину и записался, против желания отца, не на юридический, а на математический курс.
Гилберт почувствовал себя в университете настолько же свободным, насколько стесненным он чувствовал себя в гимназии. Преподаватели факультета сами выбирали предметы, которым они хотели учить, а студенты выбирали те предметы, которые они хотели бы изучать. Никаких баллов, перекличек и экзаменов до тех пор, пока не наступала пора получать степень. На такую неожиданную свободу многие реагировали тем, что проводили первые университетские годы в традиционных занятиях - братских студенческих организациях, попойках и дуэлях. Однако, для 18 летнего Гилберта университет представлял ничто более привлекательное - долгожданную свободу сконцентрироваться на математике.

Большой удачей для Гилберта было то, что университет его родного города по своим научным традициям являлся одним из самых выдающихся в Германии.
Первый семестр Гильберт провёл в Кёнигсберге, второй в Гейдельберге, затем вернулся обратно в дорогой ему Кёнигсберг и первым профессором, которые существенно повлиял на него, был выпускник неймановского семинара Генрих Мартин Вебер.

Тогда же из Берлина в Альбертину вернулся другой вундеркинд Герман Минковский.
Минковские переехали 10 лет назад в Кёнигсберг из российского местечка Алексотен под Ковно (н.в Каунас, Литва) из-за преследований, которым подвергались евреи в царской России. Оскар, старший брат Германа, стал одним из немногих евреев, посещавших Альтштадскую гимназию в Кёнигсберге. (Позже, став врачом и исследователем в области медицины, он обнаружил связь между диабетом и поджелудочной железной и прославился как "дедушка инсулина"). Герман, экстерном закончив ту же гимназию,посвятил себя изучению математики и поступил в Альбертину.
Давид ясно видел своё счастье, когда оно встречалось и, вопреки желанию отца, знакомство с Германом стало началом самой крепкой дружбы на всю жизнь.
В 1884 году в Кёнигсберг приехал новый математик, ученик Ф. Клейна Адольф Гурвиц. А сам собой сложился маленький творческий коллектив: Гилберт, Минковский и Гурвиц. Они нашли " самый интересный и лёгкий способ " заниматься математикой. Каждый вечер "ровно в пять" все трое встречались для прогулки "к яблоне" и обменивались вновь приобретенными знаниями, мыслями и научными планами. В будущем такую практику математических прогулок Гильберт сделал обязательным для своих студентов.
Тогда же Гилберт начал работу над докторской диссертацией по теории алгебраических инвариантов и, защитив её,в мае 1885 сдал государственный экзамен на право преподавания.
В научных поездках в Лейпциг, Париж и Берлин он встречается с математиками, посещает лекции и знакомиться с многими нерешёнными проблемами.
Вернувшись в Кёнигсберг в 1886 году, сдает экзамен, чтобы стать доцентом и занимается главной нерешённой проблемой теории инвариантов - проблемой Гордона. И успешно разрешив её, уже в 1891 Гильберт читает курс лекций одному единственному слушателю, приехавшего из Америки - профессору, (который намного старше лектора) Фабиану Франклину
В 1892 году Гурвиц получает место профессора в Цюрихе. Хотя это и означало конец ежедневным математическим прогулкам, но Гильберт получает его место экстраординариуса.
12 октября 1892 года Давид Гильберт женится на Кёте Ерош, взявшей на себя заботу о благополучии гения. Минковский, который почти одновременно получил должность ассистент-профессора в Бонне, пишет своему другу :" Приятное настроение, в котором ты пребываешь, не может не оказать влияния на твою научную работу. Я жду от тебя нового великого открытия".

С 1893 по 1898 год Гильберт занялся теорией чисел, и для начала дал своё простое доказательство трасцендентности чисел е и π.
За достижения в теории алгебраических инвариантов (1885-1893) ему присвоено звание члена академии.
В 1898-1899 годах Давид Гильберт выпустил книгу "Основания геометрии", сразу ставшую бестселлером. В ней он дал полную систему аксиом евклидовой геометрии, систематизировал их по группам, стараясь определить предельные значения каждой из них.

Неутомимый ум Гильберта на протяжении долгих лет проявлял свою активность в самых разнообразных областях математики , геометрии и физики.

(на фото - Герман Минковский, внёсший огромный вклад в созданный им другой раздел теории чисел — геометрию чисел ).

В 1895 году Гильберт с семьёй переезжает в Гёттинген - "гнездо" математиков. И останется работать там до конца своей жизни.

В 1897 году вышла его фундаментальная монография "Отчёт о числах" по теории алгебраических чисел.
Гильберта беспокоит будущее математической науки и вопросы, стоящие на пороге грядущего столетия.
В 1900 году на Втором Международном математическом конгрессе Гильберт читает знаменитый доклад и формулирует список 23 -х нерешённых математических проблем. Всем участникам конгресса стало совершенно ясно, что список, составленный Давидом Гильбертом для двадцатого столетия, полностью захватил воображение всего математического мира. Его быстро растущая слава обещала всеобщее признание любому математику, который решит хотя бы одну из списка.

Сразу же после закрытия конгресса, Гильберт отправляется отдыхать в Раушен.
Получив от него короткое письмецо, Минковский вспомнил "прекрасные времена", которые им приходилось проводить на побережье. " Мне приятно также сознавать - впрочем, я это понимал уже давно, что от общения с тобой можно многое получить не только в области математики, но и в искусстве эпикурейской жизнерадосности ".
-------
В 1902 г. Гильберту доверили должность главного редактора наиболее авторитетного математического издания «Mathematische Annalen».

(на фото - математический клуб в Гёттингене. В центре его основатель Клейн, справа от него Гильберт)

Гильберт всегда считал важным общение с многочисленными учениками – представителями стран Европы и Америки.
Лекции Гильберта всегда собирали большое количество людей: в зал могло набиться несколько сотен человек, которые располагались даже на подоконниках.
Он часто организовывал прогулки и устраивал совместные чаепития, в процессе которых кипели рассуждения на математические темы. Чопорная немецкая профессура не признавала данный стиль общения; именно авторитет Давида Гильберта сделал его нормой, которую по всему миру распространили ученики математика.

Будучи очень уважаемым человеком науки, Давид имел свои привычки и всегда поступал так, как находил логичным. В теплую погоду он приходил на лекции в рубашке с коротким рукавом и открытым воротником, что совсем не подобало профессору, либо разносил цветочные букеты многочисленным пассиям. Мог впереди на велосипеде, будто какой-то подарок, везти ёмкость с удобрениями.
----
В 1909 году Давид перенес невосполнимую утрату - от острого аппендицита умер самый близкий друг - Герман Минковский.

(на фото Минковский и Гильберт с супругами и студентами на математической прогулке. Гёттинген)

Первого августа 1914 года в Гёттингене начались затяжные каникулы, Австро-Венгрия уже объявила войну Сербии. К концу августа дюжина стран оказалась вовлечённой в войну.
Гильберт считал войну бессмысленной и прямо об этом заявил.
15 октября 1914 года германское правительство опубликовало декларацию к культурному миру, так называемый "манифест 93х" в поддержку действий германских войск. Среди подписавших её были знаменитые учёные. Подозрительно отсутствовали две подписи - Эйнштейна и Гильберта. Эйнштейн объяснился тем, что он гражданин Швейцарии, а вот у Давида не было объяснения, лишь убежденность, что такие приведенные утверждения, как: "Это неправда, что Германия нарушила нейтралитет Бельгии" не соответствовали истине, и он отказался подписать. Его отказ для "патриотов" был тем более непростительным, что он был не просто немец, а пруссак.
-----
Несмотря на войну, Гильберт продолжал дневные математические прогулки со студентами по четвергам.

Теперь его интересовали главным образом фундаментальные проблемы физики и их математическая интерпретация - в Гёттингене бился "живой пульс" науки.

В том же 1914 году внимание Гильберта привлекли идеи обобщенной теории материи.
Одновременно с тем, как Эйнштейн пытался довольно окольным путем найти зависимость между 10 коэффициентами своей дифференциальной формы, определяющий тяготение, Гильберт независимо решил эту проблему с помощью другого, более прямого метода.
Сначала Эйнштейн верил, что для формулировки фундаментальных законов физики сойдут самые примитивные математические средства. Должно было пройти много времени, прежде чем он понял, что в действительности всё было наоборот. Затем оказалось, что именно Минковский, лекции которого он счёл неинтересными, создал математическое понятие пространства-времени, давшее возможность ему самому сформулировать общую теорию относительности
Оба учёных - Эйнштейн и Гильберт пришли к цели почти одновременно.
В то время, когда Западный фронт окопался на зиму, Эйнштейн представил в Берлинскую Академию свои две работы "Об общей теории относительности" от 11 и 25 ноября. Гильберт представил Королевскому научному обществу в Геттингене свою первую заметку "Основания физики " от 20 ноября 1915 года.
По мнению профессора Борна, еще более замечательным было то, что оно привело не к полемике о приоритете, а к серии дружеских встреч и писем.
Формула получила название "Эйнштейна-Гильберта", но Давид охотно признавал и часто говорил об этом на лекциях , что идея принадлежит Эйнштейну.
" Любой мальчик на улицах Гёттингена понимает в четырёхмерной геометрии больше, чем Эйнштейн, - однажды заметил он он - и тем не менее, именно Эйнштейн, а не математики, сделал эту работу ".
Для Гильберта красота теории Эйнштейна состояла в её большой геометрической абстракции. Когда в 1915 году пришло время для присуждения третий премии Боян, он рекомендовал присудить её Эйнштейну "за высокий математический дух".

После войны немецкие математики не приглашались ни на одну из международных конференций. Однако, в 1928 году итальянцы, планировавшие первый после 1912 года международный конгресс, решили сделать его действительно международным. Все немецкие математические школы получили приглашение. Профессор Берлинского университета, немецкий националист Бибербах, уговаривал бойкотировать конгресс в Болонье. Гильберт ответил собственным посланием, в которым утверждал , что бойкот принесет непоправимый вред немецкой науке.
В августе, страдая от приступа анемии, Гильберт лично возглавил делегацию из 67 математиков, присутствовавших на конгрессе. На церемонии открытия, когда немецкие математики впервые после войны прибыли на международный съезд, делегаты увидели во главе знакомую фигуру, быть может несколько более хилую, чем они помнили . Несколько минут в зале не было слышно ни звука. Затем внезапно все присутствующие встали и начали аплодировать. "Мне доставляет большую радость, - сказал им со знакомым акцентом Гильберт, - что после долгих и трудных времен математики вновь собрались вместе. ... Математика не знает рас... для математики весь культурный мир представляет собой единую страну" .
----------

Когда в 1933 году к власти пришли нацисты, жизнь в Германии полностью изменилась. Все преподаватели Геттингенского университета, имевшие еврейское происхождение, были уволены. Гильберт же пострадал за одно лишь имя, ему разрешили читать лекцию по основам геометрии раз в неделю.
Однажды Бернхард Руст, нацистский министр образования, спросил Гильберта: "Как теперь математика в Гёттингене, после того как она освободилась от еврейского влияния?" Гильберт ответил: " Математика в Гёттингене? Её больше нет".
Уже спустя семестр он в последний раз переступил порог Геттингенского университета. Оставив преподавательскую деятельность, Гильберт уделял все свое время работе в авторитетном научном журнале "Mathematische Annalen".
-----------
Восьмидесятилетие Гильберта не праздновалось из-за войны и серьёзной бытовой травмы, он упал на улице и сломал руку, а 14 февраля 1943 года он умер от осложнений, вызванных физической неактивностью после этого несчастного случая.
В мемориальный статье британского журнала Nature говорилось, что едва ли можно встретить в мире математика, чья работа не была бы в той или иной мере связана с работами Гильберта.

На его могиле в Гёттингене высечены его слова: "Мы должны знать. Мы будем знать".

В Светлогорске, бывшем Раушене, по улице Гагарина, 5 сохранился дом,построенный в 19 веке и принадлежавший семье Гильбертов до 1945 года.

Когда изменили форму крыши, установить не удалось. Возможно, в начале 20 века понадобился ремонт, а может и в 50-е годы.

Ажурные веранды дома, где жил великий математик, сохранились до наших дней.

Едва ли жильцы дома знают, что их дом связан с памятью о величайшем математике человечества.

Дом не является пока объектом культурного наследия, но летом 2020 - к годовщине празднования 200-летия курорта, команда проекта "Право на наследие" установит на здании информационную табличку.